Юрию Миргородскому – 60. В это трудно поверить, особенно тем, кто общается с ним и бывает на его концертах. Трудно, потому что в нем много юношеского задора и драйва. Сам он признается, что чувствует себя лет на 20. Кстати, именно в этом возрасте он научился играть на гитаре и превратил свои детские чудаковатости в артистизм.
Мы встретились с Юрием Алексеевичем накануне его юбилея и поговорили о разном: как рождаются песни, как он чувствует себя в современном мире и о чем вспоминает с ностальгией.
Музыкант и поэт
— Творчество в моей жизни появилось поздно. Проблески в юности были, попытки сочинять стишата, песенки, ничего серьезного. Потом я решил поставить на этом крест, успокоился, что из меня не получится серьезного автора-исполнителя. А спустя годы, когда мне было лет 38, у меня открылось вот это волшебное зрение, позволяющее в обыденных вещах видеть красоту, — улыбается Юрий Алексеевич.
— Мне всегда было интересно, как это происходит. Живет человек и вдруг, раз – начинает писать стихи и песни… У вас как?
— Меня часто приглашали в гости с гитарой, я знал песни на все случаи жизни. Однажды, на посиделках жена моего друга спросила, почему я не пишу свои. Я ответил: «Мне не дано». А она удивилась: «Откуда ты это знаешь?». И меня эта фраза так зацепила, что я решил попробовать. Потом что-то накатило, вспомнил первую влюбленность. И родилась песня «Страна чудес». С нее все началось. В жизни я человек веселый, и многих этим мотивирую. Но внутри я остался интровертом, которым был и в детстве, и в юности. И то, что выходит наружу в творчестве, как правило, грустное по содержанию, а музыка веселая. На этом контрасте рождаются хорошие песни. Вот, например, у меня есть песня в стиле регги «Свалившийся с Луны» или «Страна одиноких людей – у нее еще есть другое название «Виза» — про одинокого человека. Когда писал ее, вспомнил себя в определенный период жизни, когда еще не умел нормально общаться и чувствовал себя неуверенно.
Белая ворона
— В книге «Все, что Вы хотели знать об «Акценте» Вы рассказали, что в детстве и юности были белой вороной…
— Да, я рос странным и чудаковатым ребенком. Про таких говорят «не от мира сего». Родился я семимесячным, и был очень слабеньким, родители даже боялись, что не выживу. Наверное, поэтому баловали меня. Жили мы в четырехэтажной хрущевке на улице Гагарина. И назвали меня, кстати, тоже в честь первого советского космонавта.
Папа мой был директором сельхозтехникума. Потом руководил филиалом новосибирского сельхозинститута. Он был лидером по характеру, умел собирать вокруг себя людей, организовывать их. Когда я нашел свою нишу, понял, чем хочу заниматься, у меня тоже проявились эти качества, которые я видел у отца. Я понял, что также могу быть педагогом и передавать свой творческий опыт.
— А от мамы что досталось?
— Доброта, сентиментальность. С ней у меня было больше общего. Я был маменькин сынок, ярко выраженный гуманитарий, любил книжки читать… Но при этом был не лишен артистизма и всегда тянулся к творчеству и публичным выступлениям. Например, лет в пять стал выходить во двор нашего дома на улице Гагарина, забирался на крышку канализационного люка и часами пел советские песни – Эдуарда Хиля, Муслима Магомаева. Это была моя первая сцена.
А лет в 14 лет я заболел англоязычным роком. Приходил из школы, где не находил себе подобных, врубал эту музыку и представлял, как буду играть на сцене и также разбивать гитары…
В 9 классе я случайно попал в туристский экспедиционный отряд «Искатель» под руководством Олега Смолякова, сходил с ними в поход. И мне понравилось, что там меня приняли со всеми моими странностями и чудаковатостями. Там я впервые услышал авторскую песню. Помню, что это была песня Александра Дольского «Мне звезда упала на ладошку». И эта среда повлияла на меня. После школы я выбрал самую романтичную , как мне казалось, профессию. Решил, что буду геологом и поступил на геолого-разведочный факультет ТПИ. Правда, проучился там всего два года и отчислился по здоровью.
Взял сначала один академ, потом — другой. А потом понял, что уже ничего не помню по предметам. К слову, мне до сих пор снится институт, будто я сижу на экзамене и заваливаю его…
— Интересно, у меня тоже такие сны бывают. А чувство полета испытывали во сне?
— Да, часто…и до сих пор такие сны мне снятся. Самое интересное, что я в них могу управлять телом, могу улететь ввысь... Классное чувство… А еще мне часто мне снится, что я отстал от поезда. Есть такая песня Никитина на стихи Левитанского. И мне кажется, что я вижу во сне ее сюжет. Наверное, это что-то означает
Коммунист
— Расскажите о своем мировоззрении?
— Я коммунист (улыбается Юрий Алексеевич). Я даже в партию вступил пять лет назад. Почему? Потому что я так сильно затосковал по Советскому Союзу, по чувству защищенности, которое испытывал, по своему детству, что мне захотелось примкнуть к какой-то группе людей, которые меня понимают. Конечно, и в Союзе были проблемы. Я все это понимаю. Но там я был своим. А в этой реальности, в этом времени, пусть и более свободном, я чувствую себя чужим. Теперь хожу на митинги, несу знамя и делаю это с удовольствием. В партии у нас в основном одни старички. Те, кто жили, работали на благо общества, а теперь на нищенскую пенсию существуют…
— А Вы свой возраст чувствуете или паспортные данные отличаются от внутреннего ощущения?
— Чувствую себя даже не на 25, а лет на 18-20. Думаю, этому есть объяснение. Это тот возраст, когда я взял в руки гитару, и мои чудаковатости стали превращаться в мои достоинства. Можно сказать, что во мне проснулись артистические способности. Комичность, импровизация, актерский талант, только вот играл я себя. И хоть я давно вышел из этого возраста, но мне близко это состояние — шутовства, свободы, когда я могу не оглядываться на рамки «солидно-не солидно» и быть таким, как хочу. Душой и телом я чувствую себя молодым, и мне это помогает. В этом я – оптимист.
Педагог
— Вы — один из самых известных в Томске преподавателей игры на гитаре. Считали когда-нибудь, сколько детей и взрослые прошли через ваши студии и музыкальные кружки?
— Это самый популярный вопрос, который мне задают. Раньше я считал, что около двух тысяч. Преподавать я начал в 1991 году, организовал кружок игры на гитаре при клубе «Искатель». Потом меня перевели в клуб юных речников и туристов. Тогда мне пришло в голову слово «Акцент» и в какой-то момент я понял, что это уже не кружок игры на гитаре, а нечто большее. Я ведь и социализацией детей занимаюсь, стараюсь сделать так, чтобы они побороли свои страхи и комплексы. Так родилась студия «Акцент», через которую за эти года прошли многие известные сегодня музыканты: Наташа Мальцева, Андрей Суханов, Рита Некратова, Саша Мурзин, Максим Пак… Моей заслуги в их успехе, конечно, не много. Талант у них был. Я просто их направил в нужное русло, познакомил с единомышленниками. Например, Наташа Соловьева (Карагодина) и Таня Гусельникова (Чехунова) познакомились у меня в студии, выступали на моих концертах сначала по отдельности, потом вместе , а затем, создали группу «Лос Чикос», уже за пределами моей студии «Акцент».
— В каком возрасте рекомендуете отдавать ребенка на гитару?
— После 10 лет, не раньше. Я думаю об осознанном походе, чтобы человек выбирал сам репертуар. Я не сюсюкаю с учениками, пытаюсь с ними как со взрослыми разговаривать. При этом я считаю, что необязательно иметь чувство ритма, слух, мелодическую память. Это все важно, но все это развивается. Главное — это желание играть и усидчивость. И совпадение со мной по менталитету, по музыкальным вкусам важно. Я могу научить только тому, что мне близко и понятно. Поэтому я учу на бардовской классике – песнях Визбора, Окуджавы, Городницкого… В основном ко мне приходят подростки, лет в 14. Многие, как ежики в этом возрасте. Приходится много работать, чтобы они раскрепостились и почувствовали себя на сцене свободно. Есть и взрослые ученики, кому в детстве сказали «медведь на ухо наступил», но петь-то хочется. И вот взрослые люди приходят ко мне, как за лекарством. Музыка же оказывает великий терапевтический эффект, лечит души. И я им говорю, что петь может любой. Все развивается. Для меня, чем труднее задача, тем даже интереснее. Если человеку надо развить и чувство ритма, и музыкальную память, мне будет интересно с ним работать.
— Вы выводите учеников на сцену практически сразу, когда они еще плохо играют и чувствуют себя неуверенно. Вопрос – зачем?
— Я их из зоны комфорта вывожу, чтобы они не варились в собственном соку. Выход к микрофону для них — это контрастный душ, но он необходим, чтобы научиться вести себя на сцене, правильно подавать себя.
К тому, же гитара — это инструмент социализации и привлечения внимания противоположного пола (Миргородский смеется). Я сам почувствовал это, когда учился играть. Мне она помогла избавиться от комплексов и моим ученикам помогает. Они находят здесь друзей, а те, кто постарше, иногда даже жен и мужей. Было несколько таких случаев в моей практике.
Отец и муж
— В своей книге вы написали, что напророчили себя счастливую семейную жизнь. Это действительно так?
— Однажды я представил, что у меня родится сын. Хотя я был тогда холостяком, и ничто не предвещало пока встречи с будущей супругой. Но эта песня-сказка про сына и маму была настолько полна какой-то волшебной силы, что вскоре все написанное сбылось. Я познакомился с замечательной девушкой Ольгой, мы поженились, и родился наш сын, Миша. Сейчас ему уже 17 лет – трудный возраст. А дочке Мирославе — 10.
Они очень любят животных, потому дома у нас настоящий контактный зоопарк. Сначала жили коты. Потому Мирослава захотела белую крысу, и мы купили. Так появился Маус. Потом у нас завелась черепаха, затем еще одна. И недавно по просьбе дочки мы взяли еще и щенка. Он милый, смешной, но ужасный хулиган. Грызет все, что увидит, мебель, тапки. И все заботы об этом зверинце достаются моей жене.
— У вас в семье патриархат или демократия?
— Пожалуй, матриархат, — улыбается Миргородский. Жена у меня главная, она моложе и более волевая, дети ее лучше слушаются. Она проводит с ними больше времени и лучше находит общий язык. А я, к глубокому сожалению, как и большинство педагогов, больше времени провожу со своими учениками.
— Хотели бы чтобы ваши дети выбрали музыкальную стезю или это не важно?
— Конечно, хотел бы. Мишу я научил играть на гитаре, и он даже выступал со мной, когда был маленьким. Но потом у него появились другие интересы, а музыка как-то отошла на второй план, сейчас играет в основном для себя. Мирослава чудесно поет. Надеюсь, что когда-то музыка станет для них значимой частью жизни.
Но даже если не станет – не страшно. Важнее, наверное, чтобы они не были паразитами и не жили за чужой счет, чтобы думали самостоятельно и могли сделать собственный выбор. Этому я стараюсь их учить.
Надежда Белоус